Я сейчас наблюдаю за тем, как растет мой брат, наблюдаю буквально с нуля, и ему тоже пытаются привить музыку. Я бы своего ребёнка не стала бы так мучить. Ребёнок вряд ли сам сядет за пианино и скажет: «Я буду сидеть по пять часов заниматься». Бывают, конечно, вундеркинды, но в основном нет.

Вся моя проблема была в покладистом характере.
Родителям не приходилось меня заставлять, я была очень послушной. Моё послушание закончилось только к 15 годам, а до этого времени — с четырёх лет — я просто садилась и занималась. Это был мой долг. Хотя сначала было даже интересно: все просто ходят в школу, играют, а ты, маленькая девочка, ещё и концерты даёшь. Потом, лет в 10–11, произошёл взрыв ребёнка, как и у всех, кто с детства чем-то занимается. Я вообще хотела бросить. Наверное, это такое же ремесло — когда делаешь одно и тоже на протяжении многих лет и уже не можешь избрать себе ничего другого.

Однажды у меня что-то щёлкнуло в голове — я начала осознавать, что вообще существую. Было
так странно — в детстве ты бегаешь, скачешь, и не осознаешь быстротечности всего вокруг. И
я начала уделять меньше внимания будничному, школе, отчётностям. Когда это циклично, ты
упускаешь свою самую важную цель.

Думаю, да. Я сама начала подбирать репертуар только в училище, начала спорить, отказываться.
В музыкальной школе произведения просто давались.

Музыка позволяет углубиться в эту жизнь, видеть всё "иначе". Музыка, я думаю, наравне с
литературой — один из путей самопостижения.

Не знаю, соглашусь ли я с Толстым… пожалуй, не соглашусь. К примеру, мы проживаем какой-то
особенный момент жизни, и нам надо выплеснуть его в эмоциях. Мы бежим с друзьями по улице, по Фонтанке, громко кричим, смеёмся. Или, наоборот, в одиночестве плачем навзрыд. Вот музыка наравне с этим «навзрыд». Казалось бы, снаружи ты просто играешь произведение, но внутри ты ведёшь монолог и уже не чувствуешь, что играешь, нажимаешь на клавиши.
Выплёскивание эмоций просто невероятное.
Но все эти состояния у каждого разные, свои собственные. Объединить их никак нельзя, я
думаю.

Конечно. Музыку можно слушать и без полного понимания. Её можно чувствовать. Можно
слушать и изучать одновременно. Слушать и отслеживать малейшие мелодические движения.
Иногда можно сидеть, наслаждаться, не контролируя ушами каждую прозвучавшую ноту, отпускать все мысли и доходить до полного катарсиса. Да, некоторые вещи достаточно сложные с точки зрения построения, композиции — например, симфонии Шостаковича. Но я помню, как сидела в большом зале филармонии, и было просто до дрожи… невероятно. Я тогда слушала их впервые. Слушала, не зная концепции, не зная названий частей.

Мне кажется, что готовиться здесь не к чему.
Опять же, музыка аналогична искусству. Ты должен сосредоточиться и понимать, учиться.
Наверное, человеку нужно выйти из привычной, удобной ему музыки. Поначалу возникнет
дискомфорт, но так можно воспитать силу воли.
Сперва можно давать себе классическую музыку в малых дозах, чтобы привыкнуть. Пусть это
будет барокко. Или классические сонаты — Бетховен. Мне кажется, понимание музыки должно ещё работать в синтезе с литературой.
Перед тем, как слушать Моцарта, например, хорошо бы почитать его письма.

Принято считать, что в московской школе готовят таких виртуозных техничных музыкантов, и мы можем их наблюдать — Денис Мацуев и все, кто выходил из класса известного Пясецкого.
А в Петербурге мы вроде как больше нацелены на экспрессию, мелодизм. Хотя это тоже очень
грубое обобщение.

Мне кажется, идеальное исполнение — это когда всё в синтезе. Когда пальцы знают, что делать, когда руки сами играют, когда голова освобождена от мыслей про технические трудности — чувство и разум становятся главным. Но неидеальная игра тоже может быть прекрасной, может тронуть.

Многие высшие вещи скрыты от глаз и придётся потрудиться, чтобы найти и разгадать их. Рахманинов стоит на грани классического и авангарда. Он заканчивает мысль очень классически. Даже в «Вариациях на тему Корелли», которые я сейчас играю, действительно есть всплеск, но он не может остановиться на этом всплеске, ему нужно завершить форму.

Я думаю, бывает. Например, Григорий Соколов. Марта Аргерих. Трудно представить Шопена без
исполнения его концертов Мартой Аргерих.

Относиться к нему никак не могу, потому что не понимаю, что это. Может, это Филипп Гласс? Если честно, кроме него не слушала никого из неоклассики.
Вообще, когда слушаю что-то из современной музыки, то не задумываюсь о направлении.

Да, и в каких-то синтезах она очень хорошо себя проявляет. Например, произведения Баха у Тарковского.
Я посмотрела «Иваново детство», это один из ранних его фильмов, и там звучала советская музыка. Так вот я была разочарована. Я же привыкла, что «Тарковский» равно «Бах».

Само сочетание классики и мультимедиа ещё не видела ни разу. Но нельзя судить однозначно о соединении музыки с чем-либо еще. Каждый проект — это индивидуально созданная вещь. Например, в электротеатре Станиславского сейчас идут премьерные показы оперы “Проза” петербургского композитора Владимира Раннева. Вместе с известной художницей Мариной
Алексеевой, тоже петербургской, у них получился эксперимент: голос плюс визуализация. Все говорят, что это шикарный проект. А вот стихи я вообще не вижу с музыкой. Мне кажется, стихи нужно просто читать.

Последнее время очень люблю Васильевский остров. Люблю улицу Рубинштейна и вот этот весь район Белинского, Маяковского, потому что я там родилась, на Коломенской. Меня постоянно тянет к родному дому. Когда мне было лет 16, я очень часто гуляла там, в одиночестве. Но все места так или иначе связаны с воспоминаниями, сами по себе они вряд ли бы имели большое значение

Это уникальные люди. Из тех, кого я знаю — дядя Миша. Дядя Миша играет на трубе, чаще всего на Восстания. На какое-то время Дядя Миша исчез и все испугались, но всё хорошо, он снова с
нами. Есть ещё художник Владимир, тоже такой пожилой седой дядечка, он обычно на Мойке стоит, пишет Петербург. Как-то я у него покупала пару маленьких картин. И вот я прихожу домой, смотрю — а они все исписаны сзади карандашными автопортретами.
Я эти картины храню и очень ценю.

Не знаю, это такое родное. Я здесь родилась, поэтому я люблю его с самого начала. И хотела бы, наверное, прожить здесь всю жизнь.