В гимнастику я пришла, когда мне было 19 лет. Никакого спортивного прошлого у меня не было. К тому моменту я сидела на шпагате, потому что полгода занималась танцами и считала себя крутой, думала тогда — раз есть шпагат, то это моё. Оказалось, что всё гораздо сложнее, но при
этом интереснее, чем я ожидала. На занятия пришла по тем же причинам, по которым большинство приходит — думала похожу раз в неделю после университета, приведу фигуру в форму. В итоге я бросила театральную студию и театр, в котором выступала. Быстро поняла, что мне это настолько нравится, и мой нулевой опыт мне никак не мешает, наоборот было интересно. Оказалось, я могу гораздо больше, чем я думала, а шпагат был отправной точкой, а не максимальным достижением. Занималась я тогда два раза в неделю — совсем немного. Я считаю, что для участия в чемпионатах нужно заниматься гораздо больше, чем это делала я.

Спустя год занятий я узнала, что будет чемпионат и спросила у своего тренера, могу ли я поучаствовать. Он был не в восторге, но сказал: «Если хочешь — давай, почему бы не попробовать». До этого он никого не готовил к чемпионатам, и я была его первой выступающей ученицей.

Начать участвовать в чемпионатах было
моим решением.

Я никогда не думала, что буду сидеть на шпагате, и есть у меня по этому поводу история. Когда мне было 12 лет, мы пришли с мамой на день открытых дверей в Дом культуры, там выступала танцевально-гимнастическая группа «Грация» — они мне так понравились, что я уговорила маму меня туда записать, но спустя месяц ушла оттуда со слезами, потому что все девочки
сели на шпагат, а мне было жутко больно, я была в «домике», как я называю очень высокий шпагат. На тренировках я плакала и в итоге сказала маме, что нет, это не моё, я не гибкая и никогда такой не буду. Пару раз потом я предпринимала попытки сесть на шпагат самостоятельно — ежедневная растяжка, отслеживание прогресса, но хватало меня на 2-3 дня. Оказалось, чтобы сесть на шпагат нужна мотивация, серьёзная цель. Например, ты видишь красивый шпагат или элемент в воздушной гимнастике, и тогда ты понимаешь зачем тебе это.
Не просто потому что «классно, я сяду до пола и выставлю это в Instargam» — вот такая мотивация вообще не работала.

В соревнованиях по воздушной гимнастике всё делится на две категории: «спорт» обязательные элементы, удержание элементов определённое количество секунд, раскрытие шпагата на 180°, а не 178° — всё чётко, и категория «арт», где больше внимания уделяется эмоциям, раскрытию образа и хореографии.

И вот, когда я впервые участвовала в категории «арт», у меня было красное платье —представить такое в категории «спорт» было невозможно. Не могу сказать, что этот номер лучший, но он поменял моё отношение ко всему, что я делаю. Я поняла, что это нравится мне гораздо больше, чем измерение транспортиром шпагатов. Это было важно.

А в прошлом году я стала участвовать в самой строгой федерации IPSF (International Pole Sports Federation), она развита по всему миру. У них исключительно спортивная категория и ранее там был только пилон (вертикально расположенный шест, предназначенный для акробатического танца на шесте — прим. ред.). Я даже немного завидовала пилонистам, что они могут поучаствовать в чём-то таком важном. Там действительно ощущаешь серьёзность подготовки к чемпионату.

В прошлом году впервые ввели кольцо (металлическое кольцо, в котором, подобно первому направлению, выполняются трюковые, акробатические и гимнастические элементы — прим. ред.), и я чудом попала на Чемпионат Мира (World Pole and Aerial Championships), который
проходил в Канаде.

Это был бесценный опыт, в том числе и травматичный. Я рассчитывала на место, но выступила не лучшим образом — наложились личные обстоятельства и то, что я слишком поздно узнала о том, что участвую. Представлять Россию должна была Полина Волчек, но её дисквалифицировали, и я узнала, что еду вместо неё за1.5 месяца до начала соревнований — это очень мало. Из-за проблем с визой трудно было настроиться на тренировки. Было сложно, но мне это было нужно.

Сколько у меня кубков? Это самый сложный вопрос. Честно, не имею представления — я могу мерить коробками (Смеётся). При переездах все они помещаются в большую коробку OBI, и меня это устраивает. Ну, а если посчитать, то примерно 20, может, больше.

Я хотела быть преподавателем начальных классов, но меня отговорили мои учителя.
Педагогические университеты в Нижнем Новгороде, откуда я, не очень хорошие, и поэтому они посоветовали мне получить образование посерьёзней. Я выбрала филологию, планируя быть учителем русского языка и литературы, но выбрала такую специальность, где даже не было приписки «педагог». Поэтому я просто филолог — такое абстрактное понятие. (Смеётся). В университете нам говорили, что филолог хуже, чем укатчик клюквы, потому что укатчик клюквы, хотя бы понятно, что делает, а что делает филолог нет. Примерно так и получилось. После университета я стала тем, кем и хотела быть изначально. Я три года проработала в музее, и хотя в трудовой книжке написано «научный сотрудник», на самом деле я была преподавателем для детей. Мы вели студию по детской литературе, и вот это как раз был возраст с которым я хотела работать — от 5 до 10 лет.

Тренерство возникло совершенно случайно — мне хотелось подрабатывать. Изначально я этого не планировала, но когда мне пришла такая мысль, меня поддержала мой тренер, сказала, что я стрессоустойчива, хорошо объясняю, спокойная, и вообще стоит попробовать. В первый год
работы я думала, что ничего не получится — у меня не собирались группы, я сменила две студии, как раз по этой причине. А после я попала в Школу Елены Марсо, где на начальном этапе хватило раскрученности школы, а потом уже и моих успехов. Сначала ученики приходили в школу, а потом просто оставались со мной. Например, сейчас, когда зал закрыт, они ходят со мной по другим студиям.

А вообще думаю, что пора отходить от тренерства, как бы я его ни любила. Ведь когда хобби становится профессией, начинаешь уставать и от хобби.

Тренеру гораздо страшнее, чем ученикам, потому что мы понимаем, что может пойти не так, а ученик не всегда, особенно новички, у них отсутствует понимание того, что произойдёт, если ты отпустишь руки. Когда человек поднялся выше обычного или запутался, у него включается либо страх, либо отчаяние и часто он просто отпускает руки и летит вниз — вот это как раз самое
страшное. И именно поэтому я всегда говорю своим ученикам: «Кладите маты под снаряды», а когда они говорят, что ничего опасного делать не планируют, я отвечаю: «Маты не для вас, маты для меня». Я за безопасность и считаю себя осторожным тренером. У меня нет такого, что если я
вижу ученика с хорошими данными, я сразу буду предлагать ему сделать всевозможные
сложные и опасные элементы, я за то, чтобы сначала осваивать базу. Когда знаешь основы — сможешь выбраться из любого положения, у тебя не будет страха на высоте, даже если ты запутался.

Спорт во взрослом возрасте — это осознанное желание заниматься, даже не столько чего-то достигать, хотя это тоже может быть целью, сколько просто что-то делать. Иногда девушки приходят с определённой целью — кто-то хочет выступать в цирке, обычно это девушки со спортивным прошлым. В основном приходят заниматься для себя, и цели возникают во время
занятий — можно участвовать в чемпионатах, выигрывать, выступать коммерчески.

Недавно одна из моих новеньких учениц сказала мне, что ей нравится рассказывать своим знакомым, что она занимается воздушной гимнастикой, так как для них это звучит очень круто, и это её мотивирует.

Так что всё зависит от целей, с которыми приходит человек, но независимо от этого, рекомендация всегда одна — прийти. По моему опыту, это самое сложное. Мне часто пишут комплименты: «Вы вдохновляете», «Я когда-нибудь сяду на шпагат и к вам приду» и т.д. Но вот не работает оно так. Я не помню ни одного человека, который это писал и потом пришёл.

Нужно один раз прийти и понять, что какие-то, даже сложные на первый взгляд вещи, может сделать любой человек. Неважно как это будет, мы можем опустить кольцо на минимальную высоту — и это будет ваш уровень и ваши шаги. Самое главное дойти, не бояться и не думать, что это только для избранных.

Как спортсменка, я люблю движение. Даже больше танец, чем спорт. Кажется, что я вечно могу влюбляться в людей, просто смотря, как они танцуют. Раньше я за собой такого не замечала, видимо, это влияние спорта. Когда я начала заниматься, я поняла насколько это красиво и одновременно сложно.

Если говорить про эстетику в обычном понимании — картины, классическая музыка и прочее, я очень далека от этого. В музеи я хожу в исключительных случаях, несмотря на то, что сама работала в музее и любила свою работу.

Ещё я нахожу эстетику в мегаполисах — я безумно люблю большие города. Они меня
наполняют. Однажды, я приехала в Москву и поняла — когда я закончу школу, буду жить тут. Но в такой же степени я люблю природу и походы с палатками, хотя я редко это делаю.

Люблю рисовать и грущу, что так редко это делаю. Это внутреннее эстетическое удовольствие и психотерапия, я какое-то время рисовала портреты людей по фотографиям.

А на карантине внезапно занялась леттерингом, и это мне тоже очень нравится. Я люблю само ощущение того, что ты что-то создаёшь.

Когда я была маленькой, многие спрашивали, а это мальчик или девочка? Это была моя боль. В детстве, понятное дело, у тебя нет фигуры, и вообще часто сложно отличить, но меня это всегда задевало.

И когда начался подростковый период, я начала использовать внешние приёмы женственности — у меня была самая короткая юбка в школе, при том, что я была самой тихой и скромной, всегда были каблуки, приталенные кофты, но самой большой проблемой были волосы. Я четыре года не стригла их в надежде, что они вырастут, я думала, что если у меня будут нормальные
волосы, то будет всё хорошо.

Не было такого, что меня кто-то обижал, те вопросы о поле, это не чтобы обидеть. Не было такого, чтобы кто-то меня дразнил, и мои родители меня во всём поддерживали.

Кардинально всё изменилось, когда я обратилась к психологу с совершенно другой
проблемой, а как оказалось проблема была с самооценкой. Всё шло от жуткой неуверенности в себе. Как-то раз психолог спросила меня:
— Когда ты смотришь на человека, ты сразу начинаешь внутренне над ним смеяться?
Я ответила:
— Нет, никогда.
— А почему же ты думаешь, что над тобой смеются?

И тогда всё изменилось. Ну и, конечно, повлиял мой успех в спорте, я увидела, что людям нравится то, что я делаю, и им неважно, какие у меня волосы.

А ещё, спустя время, я поняла, что непохожесть побеждает. Если в тебе есть какая-то изюминка, на старте у тебя уже есть фора. Сейчас я считаю, что часть успеха в том, что меня запомнили и узнают — благодаря моей внешности.