Отец на заработках. Мама переболела гриппом. Ещё и время неспокойное — 90-е годы. Однако
на УЗИ никаких патологий, и это главное. Родители счастливы. Они ждут здорового ребёнка.

7 октября я появилась на свет. Мама рассказывала, что это был единственный раз, когда она видела слёзы отца. Думаю, из её глаз они тоже капали. Отсутствие правой руки стало для родителей внезапным и очень неприятным сюрпризом. Как оказалось, на всех снимках УЗИ я лежала левым боком, и внимания на то, что правая рука не видна, никто не обратил.

Только вот в мире людей внимание обратили. Камнями закидывали, кричали вслед «дылда»,
потому что вымахала я до 198 см. До дома преследовали, снимая на камеру «высокую толстуху». Был случай, когда парень свидание отменил, внезапно заметив, что у меня протез, а не рука.

В такие моменты не то чтобы есть, жить не хотелось. Но неполноценной себя не считала
никогда и уходить в «подполье» для детей- инвалидов мысли не было. Никаких специализированных секций и кружков. Частная школа, потом обычная общеобразовательная.
Родители никогда не акцентировали внимание на моём диагнозе. Они просто воспитывали своего ребёнка, радовали его и были всегда рядом. Я понимала, что весь негатив идёт только от
незнакомых людей и хранить это в памяти нет смысла.

После школы я поступила на журналиста, потому что «с моей внешностью только в газете
работать». Но после первого курса я начала меняться. Виной всему — любовь. Ещё и безответная. Я казалась себе настолько недостойной своего избранника, что похудела на 44 кг, поступила на второе высшее (да ещё и очное) и на спор пошла на кастинг конкурса красоты. Самоистязания превратились в самосовершенствование. После многих испытаний я всё же набралась смелости и открылась пред тем самым возлюбленным. Чувства так и остались без ответа, но мир в моей голове они перевернули.

Оборачиваясь назад, порой задумываюсь, как же мне хватало силы воли держать сухую голодовку по трое суток. Каждый день заниматься фитнесом дома в тесной комнате. Ходить только пешком и забывать о лифте. Единственная привычка, которая осталась у меня с тех лет — есть, когда болит голова. Потому что болела она тогда всегда от голода.

После того как я расправила плечи и выпрямилась в свои неполные два метра, меня стала
преследовать мысль, что сумасшедшей юности у меня не было. Я лишила себя того, что было нормой для моих ровесниц. Так, в свои 20 я ни разу не была на дискотеке, не целовалась и даже
не держалась за ручку с парнем, не носила каблуки, не выходила на улицу в футболке и уже лет восемь не была на пляже. Поэтому принцип брать себя «на слабо» делал своё дело. Я уже столько наверстала, давая самой себе хороший пинок. Журналистом работала, но не в захудалой
газетёнке, как многие думали (и я тоже, если честно признаться), а на телевидении
федерального канала (это с моими-то старыми школьными комплексами).

Мной начали интересоваться и приглашать в свои проекты фотографы. Попробовала силы в
качестве преподавателя английского языка в школе опережающего развития. Кстати, в награду за правильный ответ ребята могли пожать мою стальную руку, что приводило их в восторг. Стала помогать инвалидам Архангельской области на протезном
предприятии в должности заместителя директора.

Год назад я стала первым в регионе человечком с биоэлектронным протезом руки. Это был просто прорыв после 20 лет пользования советской рукой манекена. Добивалась чуда техники почти два года, да и стоимость такого гаджета — «двушка» в центре моего родного города.

Характер у бионической руки капризный, ругаюсь с протезом как с компьютером, иногда
забываю заряжать. Скрывать железную руку не вижу смысла. Протез должен выглядеть как протез — это моё мнение. Открываясь людям, я открываю им возможность принять себя. Зачем
выдавать за живое то, что таковым не является?

Если раньше сердце в пятки уходило при попытке рукопожатия, то теперь здороваюсь всегда
первая, сжимая стальной хваткой руку собеседника.

Новость 2018: я перебралась из Архангельска в Москву и иду к новой цели — побывать на
Паралимпиаде 2020 в роли профессиональной спортсменки.

Всё произошло, как это обычно бывает, совершенно случайно. Я решила прыгнуть с парашютом и на взлётном поле познакомилась со спортсменками сборной по волейболу сидя. На тот момент об этом виде спорта даже не знала. Мне предложили попробовать свои силы, потренироваться с олимпийской командой. Конечно, я взяла отпуск на работах и поехала! Это были первые спортивные сборы в моей жизни, и сразу на олимпийской базе.

Многие на площадке без ног или с травмами опорно-двигательного аппарата. Играют в прямом смысле сидя, на попе. Но спортсмены не ждут, пока к ним внезапно прилетит мячик — по полю бегают всё так же, сидя.

В основном приходится отталкиваться об пол руками, поэтому со временем на ладонях появляются толстые мозоли. Иногда стираешь руки до крови. Во время игры я особенно переживаю за свою руку, у девчонок их две, а у меня в случае травмы запасной нет. Я
единственная в России волейболистка, которая сидит без руки.

После первой тренировки болело всё, особенно попа. В обычной жизни мы на ней так резво не «бегаем». Врачи не устают говорить, что спорт — это помощь здоровью, но профессиональный
спорт для него губителен. Чувствую это на себе.

В конце прошлого года тренер прямо спросил, хочу ли я сделать спорт своей работой. Решение
далось тяжело. Конечно, в сборную России зовут тебя не каждый день. Ещё и со словами, что игрок я перспективный. Но нужно было покинуть свой родной город, где меня почти все знали в лицо, уволиться с нескольких работ, оставить родителей. Очередной крутой вираж в моей жизни.

Теперь моя жизнь расписана по крайней мере вплоть до 2020 года. Как только появляется
свободное время — уезжаю домой к семье.
Временами не хватает их.