Ковка сейчас — это в большей степени не индустриальный процесс. Бывает, но в основном нет. Лично я отношу её к искусству. Если некоторые вещи хочется сделать красиво и с душой, то это к нам.
Ковка в чем-то сродни живописи: люди раньше рисовали на стенах, коре, пергаменте, потом на холстах, сейчас уже есть фотографии, есть видео, но человек всё равно продолжает писать картины. И точно так же, как предметы искусства, кованые вещи переживут своих создателей.
Кузница в 21 веке — это довольно универсальное место, в котором можно сделать всё. В конце концов, кузница — мать всех ремёсел, потому что инструмент для большинства профессий
изначально делается у нас.

Нет больших вывесок на улице?
Мне кажется, это просто вопрос кругозора людей. Есть стеклодувы, гончары, кожевники. Просто люди не задумываются об их существовании так же, как не задумываются о том, откуда появились те или иные вещи, не знают, каким способом они на самом деле произведены. Поэтому очень часто люди путают кузницу и литейную, кованые вещи принимают за литые. Может, потому, что литьё кажется им более простым процессом, и при виде сложных рисунков они думают, что это сделано по «отлитой формочке». Не верят, что вручную можно добиться столь же чистых линий.

В далёком 96 году, 6 мая в прекрасной северной столице родился мальчик. Тогда он ещё не знал, что предрекла ему судьба. Настолько далеко или чуть поближе начать?

На самом деле, я хотел поступить на философию или политологию, но в этом направлении после 9 класса пойти никуда нельзя было, к сожалению. Поскольку я занимался культмассовой деятельностью, то судьба в итоге закинула меня на театральное отделение. Тогда я тешил себя надеждой, что впоследствии мне всё-таки хватит внутренних сил пойти и получить философское или политологическое образование. Но судьба внесла свои коррективы и, после окончания нескольких курсов, я решил, что не готов посвятить всю свою жизнь актерскому мастерству. Тогда же госпожа Удача подкинула возможность поехать в археологическую экспедицию, куда я и смотался сразу на 3 месяца. Кто-то пошёл сдавать сессию, а кто-то поехал работать на Рюриково городище в Новгородской области. Там я познакомился с реконструкцией раннего и позднего средневековья, а ещё — с очень интересными личностями. Один из участников экспедиции впоследствии стал моим сотрудником, а началось издалека— с обсуждения экспериментальной археологии. Тогда же впервые зашла речь о существовании кузнечного дела. Он меня отправил к Сергею Дыгало, у которого тогда работал и учился. Собственно, там я и выковал свой первый ножик. Про себя подумал: «Вдруг это — то самое». Посмеялся… и начал искать кузницу.
На самом деле, кузниц в Питере очень много, но мало где захотят тебя взять так просто, даже на бесплатных основах. Так получилось, что я попал в одну из кузниц в Озерках. Мне сказали: «Это грязная работа, это сложная работа, чумазый будешь». Я ответил, что не боюсь и готов работать от рассвета до заката, только чему-нибудь учите. «Ладно, раз не боишься, вещи-то есть с собой? Переодевайся, у нас все равны, нужно подмести».
Вот, выдали мне швабру и метлу. Сперва была работа в духе: прибери тут, прибери там, отнеси
туда, принеси обратно. Потом был очень забавный момент, когда я ковал перо и так постепенно осваивался.

Не сильно.
Если говорить про основные приёмы ковки, то за последнюю тысячу лет они не сильно изменились. Конечно, с точки зрения оборудования, произошли некоторые перетрубации. Появился электроинструмент, который ускоряет какие-то операции. У нас есть пневмомолот, чтобы перегонять сечения, штамповать вещи, но всё равно основная работа кузнеца выполняется в голове и за наковальней. Молот — не волшебная палочка. Большинство людей думают: «А почему так дорого? У вас же молот есть.» В их понимании я положил кусок чего-то под молот, бах на педальку, и как по волшебству он превратилось в готовый предмет. Мало кто задумывается о том, как всё происходит на самом деле.

Да, раньше я занимался ранним средневековьем, 9-10 век, так называемая «эпоха викингов». Но потом случились всякие семейные и не семейные обстоятельства, из-за которых пришлось сделать перерыв. Так что только недавно произошло «перерождение феникса». Правда,
переродился я не в 10, а где-то уже в 15-16 веке. Теперь я занимаюсь настоящим средневековьем. Но это больше не реконструкция, а именно бои.

Реконструкция — это больше про костюмы и быт, про культуру и эпоху, а мы чуть больше про «бить людей железной палкой». Хотя наши доспехи точно так же соответствуют определённому региону, стране, промежутку времени. Нет такого, что часть у тебя из этого времени, часть — из другого. Нет. Все они должны быть в рамках одного столетия. Но в отличие от реконструкторов, мы не восстанавливаем конкретные исторические события и бои. В нашем случае речь о боях, исход которых определяется здесь и сейчас.
Соревнования проходят как внутри страны, так и на международном уровне. Сейчас наша сборная вернулась из Сербии, где в очередной раз стала сильнейшей в мире.

Конечно. Профессию и сотрудников.

Где нужно мало делать и много получать.
О, простите, высокохудожественные!
Все работы по-своему любимые: какие-то в интересном месте монтируются — вид красивый, какие-то просто с точки зрения рисунка или приёмов очень интересные, какие-то с финансовой точки зрения. Одной конкретной не найду, но, может, она ещё впереди?

Нужно вначале хорошо продумать то, что ты будешь делать, а потом начинать это делать. А, пока не подумал, не надо доставать горячую железку, чтобы потом над ней тупить и соображать, как же её бить, гнуть или ещё что-то. Всё это нужно продумывать заранее, представить процесс в голове, возможно, подойти, примериться. Кажется странным и смешным, но на самом деле это так.
Опасности? Работать на пневмомолоте — это опасно. В зависимости от того, конечно, какие операции выполнять. Кажется, что может произойти? Ты же не будешь руки под него пихать.
Конечно, не будешь. Но одной рукой ты держишь заготовку, другой какой-то инструмент
подкладной, и серия небольших ударов может завести твою руку под молот, просто дёрнуть её туда. Тут главное успеть среагировать, поднять ногу с педали, руку увести в сторону, отпустить то, что ты держишь и довериться воле случая.
Топ травм — это когда что-то прилетело в глаз, потому что люди работают без очков или не всегда в очках. На Лиговском есть глазная травма, и бытует шутка, что ты просто ещё мало на Лиговский катался. Все сразу понимают.
Кувалдой или ручником по пальцу попасть — это нонсенс.

Конечно. Возраст был такой — переменный.
На самом деле, кузнечное дело, мне кажется, воспитывает определённую усидчивость, спокойствие, что ли, умиротворение. Эта работа требует много физических сил, но ещё больше
— самоконтроля. Потому что когда ты проходишь точку невозврата и «косячишь» с изделием, на которое потратил день или два, то найти в себе силы не психануть и не метнуть что-нибудь в стену или не в стену, а в кого-нибудь, довольно непросто. И поначалу очень многие кидают вещи, ручники, я видел, как заготовки летают, ножи в стены.

У меня нет. Х — хладнокровие.

Результат работы каждого мастера уникален.
Это его настрой, его желания, его мысли в этот момент, то, как у него там дрогнула или не дрогнула рука. В каждом изделии мастер продолжается так или иначе, и все эти вещи нас
переживут в своём большинстве.
Если говорить про «Молот», то у нас есть ряд уникальных мастер-классов, которые никто больше не делает в России и даже в Европе, я так полагаю. Например, изготовить кованый топор целиком от бруска до готового топора с насадкой на деревянную рукоять и всё это за день — так не делает никто. И получается действительно рабочая вещь ничем не хуже того, что в магазине. Или, например, мы за день варим дамасскую сталь с нуля и потом из неё делаем ножик, и всё это со слесаркой, закалкой, отпуском, всеми нужными операциями. Такого тоже никто не делает.
Ещё у нас есть мастер-класс по мечу.

Мне они об этом не говорили.

Наверное. Когда они уходят, я кладу топор на стол и начинаю с ними прощаться. Пока что все жали руку, улыбались и предлагали чаевые, и даже подвезти до дома.
Шутка или нет, решайте сами.

Вопрос в том, чего хочется достигнуть. То есть, у меня нет цели, точнее, это не основная моя цель, стать непревзойденным мастером. Сейчас мой приоритет — развитие дела, как бизнеса, как идеи. И я хочу объединить под брендом «Молота» людей, которым нравится ковать, которые любят металл. Хочу дать им возможность реализовываться, творить и при этом зарабатывать достойные деньги, потому что это очень часто проблема в нашей области. Мне так кажется. Но ведь не только руководители могут получать хорошие деньги. Люди должны быть вознаграждены за свой труд.
А к чему я подводил: наверное, какие-то авторитеты в этом отношении могут быть даже не
из ковки. Это просто люди, которые чего-то хотели и добились успеха. В какой-то степени для меня являются авторитетом мои родители. Если ты хочешь чего-то достичь, то нужно работать, стараться и думать, а не просто воскликать на кухне в полупьяном состоянии между первой и второй бутылкой: «Надо что- то делать в этой жизни, надо». Просто бери и начинай. Не хватает времени, нет денег — это отговорки, так будет всегда. У меня вот тоже не было никакого стартового капитала, у нас ничего не было, но это не помешало нам развиться, открыться. И вот мы работаем, нас знают.

Прожить без денег, как и любому художнику. Святой дух не всегда такой питательный, как хотелось бы.
В моём случае непросто было то, что, когда я оставил учёбу и начал заниматься кузнечным делом, я ничего с этого не получал, кроме знаний. Но я понимал, что без этих знаний зарабатывать не получится. Родные не особо меня поддержали, говорили, что всё это проходящее и лучше бы ты в офисе бумажки перекладывал. Никто особо не верил, что у меня может быть какой-то свой путь, иной, отличный, от того что у других. Это было непросто. Даже когда у меня появилась собственная кузница, некоторые продолжили сомневаться, стали говорить: «Зачем тебе этот геморрой — сотрудники, им же платить надо». В общем, скептически отнеслись. Но сейчас уже все успокоились, приняли.

Не то что бы наперекор, просто у меня было своё видение. Я знал, как это должно быть, и понимал, что мы всё-таки живём для себя, а не для кого-то.

В моей голове? Нет, наверное, такого проекта пока нет, или, возможно, он уже реализован. Я хотел себе ворота аркой в кузницу кованые, и они есть, хотел терассу, и мы сидим как раз на ней. Думал барную стойку в кузнице сделать — она у нас там появилась. Если пофантазировать, думаю, было бы круто сделать какой-нибудь масштабный памятник. Чтобы находился не в захолустье, а в относительно видном месте, и чтобы люди могли подойти и сказать: «Ничего себе, классно». Но только — да простят меня его сторонники — чтобы это было не какое-то странное современное искусство, а красивая работа с внятными формами.

Больше людей. Больше заказов. Больше помещений и известности нашему бренду. Больше
классных мастеров. Выйти за пределы нашей страны и продавать нашу продукцию в Европу
и в Америку — это что касается мелкой пластики. И, само собой, продолжать заниматься
художественной ковкой, классными проектами, участвовать в выставках.

Как стать?
Есть отличный способ: нужно есть овсянку по утрам. Вот вы смеётесь, а я не один десяток лет ем овсянку на молоке по утрам. С мясом. Овсянка очень лёгкая и быстро, до обеда ещё, улетучивается, особенно если ты работаешь физически. Чтобы дождить до обеда нужно ветчинки туда порезать. С курочкой тоже хорошо идёт. И мне нравится — это обязательно — первый номер. Мало ли кто захочет угостить меня овсянкой. И без соли. Это тоже важно. Лучше с сахаром, посыпать после варки.