Если говорить глобально, то чувство ка- кой-то несправедливости. Вообще я по образованию специальный психолог и это такая профессия, когда ты учишься, чтобы потом работать с людьми с особенностями развития. Как раз во время учёбы я поняла, что это самое интересное, что я встречала в своей жизни. Вот это узнавание совершенно новой формы восприятия происходящего и новых возможностей человека, который живёт среди нас. Но при этом у него есть свои особенности, которые нам не всегда понятны. И как с ними себя вести, как разгадывать каждый раз эту загадку — для меня это был настоящий квест. Каждый ребенок, с которым я работала, был для меня таким глубочайшим погружением в его историю, в его состояние.

Ну да. Тут ещё история в том, что люди, ко- торые никак не соприкасаются с этой темой дома, совершенно не знают, что вообще это за ребята такие. Возникает много страхов, а страх там, где ты ничего не знаешь.
Это как бояться темноты, зная, где можно включить лампочку, но не включать её.

Первоначально «Простые вещи» задумывались как мастерские для досуга и трудовой адаптации. Сейчас это штука, которая трудоустраивает людей и даёт им возможность заработка и постоянной стабильной работы. Но мне кажется, что это не какое-то изменение, а скорее логичный путь от одного к другому.

Я каждый день открываю для себя что-то новое. Раньше я работала как психолог и была ближе к ребятам. Сейчас я работаю больше в административной команде, которая обеспечивает стабильность работы. Я отвечаю конкретно за развитие. Когда меня спрашивают про мотивацию, я понимаю, что эта мотивация диктуется входящими запросами.
Мне каждый день звонят родители новых особых ребят и говорят, что вот есть такой Вася, ему 30 лет, он сидит дома, и мы совершенно не понимаем, что делать. Спрашивают, найдётся ли у нас место. А у нас на настоящий момент этого места нет. И в момент, когда начинается катастрофическая масса входящих запросов, мы начинаем открывать что-то новое. Совершенно невозможно в этом процессе остановиться и совершенно невозможно сказать: «Ну, слушайте, у нас сейчас мест нет и больше не будет». То есть невозможно остановиться на том режиме, который есть. И это именно то, что не даёт спокойно спать, не даёт останавливаться и провоцирует меня каждый год открывать какой-то новый проект и двигать команду в том, чтобы мы делали что-то ещё. Хоть это и не всегда просто. Казалось бы, сделали 6 мастерских, открыли кафе, ну и хватит. Но нет. Кажется, что мы можем сделать гораздо больше и постепенно изменить систему.

Это вообще какая-то магия. У нас есть девочка, которая пришла к нам, и у неё очень сильная эмпатия. Это самый эмпатичный человек, который мне когда-либо встречался. Например, была максимально описывающая её ситуация. Человек споткнулся о ботинки. Катя начала переживать за то, что она свои ботинки поставила на правильное место, человек, чьи ботинки валялись, не смог поставить их на то место, куда поставила их Катя, и из-за этого третий человек упал. Соответственно, Катя чувствует себя виноватой в том, что этот третий человек упал. Катя начинала плакать, закрывалась в туалете и было очень сложно выстраивать какие-то рабочие процессы, потому что она очень уязвимая, ранимая. И вся эта её ранимость на таком уровне доброты, эмпатии и искреннего желания, чтобы у всех людей вокруг неё всё было хорошо, что встраивать её в какие-то рисковые процессы было сложно.
Когда мы открывали кафе, мы решили попробовать отправить Катю туда, потому что она классно справлялась на кухне. И вот представьте себе: приходит девочка в кафе, несёт кофе, нечаянно спотыкается, и разбивается чашка. Так может произойти абсолютно с любым другим официантом, в любом другом кафе, не обязательно в нашем. Мы просто представили себе эту ситуацию, представили Катю, и стало по-нятно, что это будет максимально сложно для неё.

Сейчас Катя там работает уже почти полтора года, и она стала одним из лучших стажёров-кондитеров. Она может сделать полноценный торт с кучей слоёв, весь такой красивый. И она будет невероятно скрупулёзно выкладывать эти ягодки сверху. Её аккуратность и точность в движениях, пусть немного неуверенных со стороны, но на самом деле очень уверенных, показы- вают, какая колоссальная работа произошла. Если происходит история, в которой в кафе что-то пошло не так, Катя переживает, даже если это её не касается. Вот пришли, например, гости с собакой (у нас дог-френдли кафе), и там был ребенок. Собака увидела ребёнка и начала лаять. И Катя переживает, потому что всем остальным гостям некомфортно из-за того, что собака лает, а ребёнок плачет. Но сейчас она очень круто с этим самостоятельно справляется. Например, она садится, закрывает глаза и буквально несколько секунд сидит так, приходит в себя, успокаивается. Это путь, который Катя проделала почти за три года. С момента, как она плакала из-за того, что люди о ботинки споткнулись, до момента, когда она может самостоятельно регулиро-вать своё состояние и просить поддержку, когда она нужна. И это супер круто.

Ещё была такая интересная история, когда у нас было родительское собрание и мы говорили, что ребят из нашего кафе мы будем постепенно переводить в другие кафе, чтобы они могли как-то дальше идти. И вот эта чудесная Катя после родительского собрания ко мне подходит и говорит: «Вы знаете, я рада вот этим вашим планам. Но мне важно вам сказать, что работа, на которую я пойду, обязательно должна быть веганским кафе, в котором при этом разделяют отходы и гуманно относятся к животным, которые заходят туда». И это круто, когда человек, у которого три года назад не было никакой работы, теперь ко мне подходит и говорит, что у неё есть определённые требования к своему будущему месту работы. Я просто находилась в восхищении, и до сих пор эта история вызывает у меня мурашки по коже.

С разной продукцией это происходит по–разному. У ребят есть творческие задания. Большую часть продукции придумывают мастера, потому что изготовление каждой вещи должно быть разбито на этапы, и эти этапы должны быть доступны для разных людей с разными возможностями. Соответственно мастера это учитывают и дальше добавляют уже то, что ребятам действительно посильно. Но при этом всё, что делается, оно делается вместе с волонтёрами, мастерами и ребятами. Есть изделия, которые ребята делают от начала до конца самостоятельно, есть то, где чуть больше нужно помощи. Есть графическая мастерская, где всё, что ребята рисуют — это то, что они действительно нарисовали сами. И наша тиражируемая продукция создаётся из эскизов и рисунков графической мастерской. Это уже готовый дизайн, который потом наш графический дизайнер упаковывает в какие-то вещи. Например, делает шопперы или календари.

Они все в своей мере интересны. Иногда нам приходят заказы на дизайн. От этих заказов я всегда нахожусь в восхищении, потому что у нас есть двенадцать ребят, которые очень круто рисуют. У каждого из них свой стиль. К нам приходит, например, компания Авито и говорит, что им нужен мерч для отдела по работе с клиентами. И мы задаём ребятам какие-то рамки, а они выдают невероятный материал, из которого потом можно сделать на десять лет вперёд разного мерча. У нас снимал социальный ролик Яндекс.Такси. Наши ребята ездят по программе «Помощь рядом» от Яндекса. Они снимали ролик ко дню информирования об аутизме в «Простых вещах» и просто попросили одного из парней нарисовать Яндекс.Такси. И вот оператор увидел, как Слава просто берёт маркер и начинает идеально ровными линиями выводить машину, повторяя её до мельчайших деталей. И в общем сейчас ребята из Яндекса заказывают у нас дальше разработку айдентики для их сервиса. Вот когда такое происходит, я понимаю, что мы действительно некое профессиональное дизайн-агенство.

Первый наш корпоративный заказ был от сотрудников Икеи, на продукцию для внутреннего пользования (подарки для сотрудников). Пришел их hr–менеджер и говорит, что очень надо. Это было лето 2018 года, а открылись мы в феврале, и к лету еще ничего толком не могли понять. Как возможно вообще 40 одинаковых чашек сделать? И это был какой-то настоящий прорыв, потому что мы действительно поняли, что мы можем взяться за большой заказ. Там было шестьдесят наборов, в каждом было по шесть разных предметов. Если это календарь, то понятно — это печатает типография. Но если это чашка, то ты должен придумать, как эту форму повторить много раз. И здесь уже постепенно зарождался какой-то производственный процесс. Всё, что мы делаем, все процессы, которые происходят в нашей команде, зарождаются вот таким естественным образом. Появляется запрос, и затем мы понимаем, что можем это сделать. Часто те запросы, которые к нам приходят, инициируют у нас какую-то новую деятельность. Тогда у нас появилась первая коллекция, и эти чашки, которые они заказывали, до сих пор есть в ассортименте. Там только меняются цвета от сезона к сезону. Чашка называется «Красота» и, мне кажется, что в общей сложности мы произвели уже около двух тысяч таких.

Мы, конечно, не могли продолжать в той же мере и заставлять ребят приезжать в мастерские. Но для нас было понятно, что оставлять их в изоляции, людей, которые и без того знают, что это такое, не очень круто. И мы разработали систему индивидуальных занятий. У каждого нашего парня и девушки был индивидуальный куратор, который давал ему задание. Мы все встречались на каких-то общих «зумах». Это был очень своеобразный, но крутой опыт. У всех были задания, мы отправляли им домой материалы, некоторым семьям помогали с продуктами. И в общем человек мог лепить и шлифовать какие-нибудь досочки, заниматься вышивкой, как во время работы в мастерских, только теперь и дома. Нам было очень важно всё время поддерживать с ними связь, чтобы ребята чувствовали, что они являются частью нашего сообщества, что есть работа, и она никуда не делась. Что мы есть друг у друга и эта связь серьёзная.

Сам формат «Нормального места» силён тем, что это объединение очень сильных и крутых социальных проектов. В этой связке экспертности и общих ресурсов можно гораздо устойчивее сделать всё, что мы хотим. Это такая коллаборация. Союз всех близких по духу людей, которые занимаются совершенно разными направлениями и темами для того, чтобы более открыто и ясно говорить о благотворительности в Петербурге. Нам важно, чтобы эта площадка была максимально открытой, и чтобы со временем она стала такой альтернативой торговому центру на выходные.

Ты приходишь, здесь есть детская зона, есть магазины, есть кафе, есть мастерские, какие-то интересные выставки, локации. Проходят какие-то лекции, а вечером — концерт. В целом это тебя может как-то удовлетворить в течении всего дня. И задача в том, чтобы это было местом притяжения людей, которые туда заходят.

У нас сейчас есть даже такой манифест, что мы создаём «Нормальное место» для того, чтобы через удивление нормальному люди перестали удивляться. Ты заходишь туда и там работают люди с особенностями. Здесь бездомные проходят стажировку, многодетные семьи бесплатно получают одежду, и это всё выглядит не как социальный проект, а как обычная жизнь. И у тебя удивление происходит на моменте несостыковки. Ты идешь с ожиданием, что это социальный проект, а по факту приходишь на такую классную площадку, в которой тебе просто хорошо. Вот на этом контрасте мы очень хотим показать ситуацию и, может быть, даже поменять какое-то отношение к благотворительности в целом, и к нашим темам в частности. Потому что это действительно нормально. Также хотим со временем убрать из названия наших мастерских и кафе слово «инклюзивный». Если мы действительно хотим, чтобы в ресторанах нашего города начали работать люди с особенностями, то «Огурцы» не будут единственным инклюзивным кафе. Их будет много и это наша большая мечта. Задача в том, чтобы развивать это направление и усиливать ребят профессионально.

«Нормальное место» — это для нас как модель нормального общества, и важно, чтобы это место существовало. Нам бы хотелось, чтобы эта модель стала действительно моделью и тренировочной площадкой для того, чтобы дальше во всей стране открывались такие места.

Да, мы будем делать большое мероприятие. Его программа пока формируется в зависимости от даты открытия. Но планы у нас грандиозные. Мы хотим позвать кучу народа. Нам помогло огромное количество людей и продолжает помогать, поэтому для нас важно увидеть каждого из этих людей и поблагодарить.

Честно говоря, я не вижу сейчас никаких препятствий кроме того, что это просто долгий и непростой процесс. И решить его одним днём, просто сказав, что с сегодняшнего дня у нас всё инклюзивное, к сожалению, не получится. Какими-то жёсткими реформами об изменении системы образования, без последовательных, понятных, систематичных шагов тоже не получится. Это вопрос того, что инициатив, подобных нашим, должно возникать всё больше и больше, чтобы общество привыкало к этому слову, привыкало к тому, что люди могут быть разными. И чтобы со временем мы и вовсе отказались от этого слова, потому что оно так или иначе всё равно выделяет человека из всех остальных.