У меня был очень долгий путь и непростой выбор. Когда я закончила консерваторию, у меня были разные приглашения, я была востребована. Но я чётко понимала, что не могу играть в оркестре. Когда я училась и работала, для меня игра в оркестрах казалась обыденностью. На тот момент у меня уже был свой джаз бенд, в джазе не было рутины, там были все очень свободные люди. Я не могла найти себя в оркестрах, мне там было тесно.

Сначала нам просто было страшно, вы ничего не видите, не видите коллег. У нас есть части в шоу в кромешной темноте, но это самое интересное, что есть в шоу. Несмотря на парад технологий, вы настолько погружаетесь, музыка настолько в вас, что у вас нет проводника — вы это музыка. Сейчас мы бежим, у нас есть цели, у нас есть смарт характеристики, но в шоу вы полностью погружаетесь в момент. Часто в темноте что-то происходит внутри зрителя, и слёзы текут, потому что музыка как надо в вас входит. Они остаются наедине с собой и отвечают на много вопросов. Такой момент не только для зрителя прекрасный, но и для музыканта.

Я ставлю нерукотворный памятник всем, кто меня поддержал, огромная благодарность всем моим коллегам.

«Вивальди. Любовь и смерть в Венеции» моё второе шоу. В этом шоу мне хотелось рассказать людям историю о Вивальди, но не о Вивальди забронзавевшем, как все привыкли его воспринимать. Я хотела рассказать его уникальную историю. Он был первый рокер, в шутку его так называют в консерватории. Его музыка сейчас звучит каждую минуту в мире, но она на много веков была утеряна, и только в 20 веке она зазвучала и покорила сразу весь мир. В те времена священнику нельзя было влюбляться в женщину, но Вивальди влюбился в оперную певицу Анну Жеро. У него была болезненная история любви. В итоге он умер всеми забытый, в могиле для бедных. Вивальди умер не в Венеции. Но у меня художественное произведение, поэтому я хотела создать магию, чтобы зритель в Петербурге пришёл, погас свет, и он ощутил волшебство, которое графика рисует прямо при вас. Дворцы Венеции, выплывающие гондолы и всё происходящее между сном и явью.

У нас в шоу звучит не только музыка Вивальди. Была задача, музыку барокко сделать современной. У нас сложный состав, у нас есть саксофонистка, ударная установка, бас, помимо струнных. Некоторые треки были специально написаны для шоу, они абсолютно современные. Поэтому шоу интересное, объёмное. Оно абсолютно для нашего времени. Несмотря на то, что мы играем и музыку барокко.

Когда я стала погружаться в историю Вивальди, я поняла, что никто не знает, кто это был, был ли он вообще. Сейчас есть разные итальянские исследования. Говорят, что Вивальди это собирательный образ.

Со мной резонирует то, что это человек, который ищет, человек глубоко страдающий. В шоу есть вопрос, у нас есть рассказчик. Всё шоу это модель для сборки. Вы видите шоу как пазлы, вы сами в конце собираете результат. Главный вопрос, кто был этот Антонио Вивальди? Был ли он вообще?

У нас используется графика, 3D моушн-дизайн, дополненная реальность, световое шоу, маппинг. У нас есть приложение с дополнительной реальностью. Вы можете скачать приложение по QR-коду. До шоу и после вы можете поиграть с дополненными реальностями, можно сфотографироваться.

Эффекты не ради эффектов. Важно, чтобы технологии были привязаны к глубокой идее. Я хочу донести до зрителя важность того, что в нашей жизни много технологий. Интернет — это море информации, из него можно вылавливать бриллианты, а можно погружаться в то, что не нужно. В моём шоу технологии подчёркивают музыку, а музыка подчёркивает технологии.

Сначала появляется идея, затем я могу услышать трек, который мне нравится. Дальше он настолько преломляется, что выходит новое произведение. Иногда пишутся специально треки для шоу, иногда это классическая музыка. Но обычно я отталкиваюсь от сценария, от своей идеи. Но я никогда не играю музыку, которая мне не близка, не резонирует.

Я не делю музыку на джаз, классику, рок. Все эти деления очень тебя ограничивают. У меня есть татуировка, здесь написано, что границ нет. Рамок нет, мы их создаём сами. Сейчас время синергии, время, когда мы можем использовать технологии.

Сейчас у меня большая команда прекрасных профессионалов. Наш ансамбль «виртуозов Петербурга» уникальный оркестр, мы единственные в мире играем в полной темноте. У меня работают и солисты Мариинского театра, и Михайловского, и филармонии, и джаз музыканты. Сложность в том, что все работают. Но сложности есть всегда, не нужно на них останавливаться, концентрироваться. Проект настолько честный, он даёт внутреннее наполнение, отдачу, когда мы выходим к людям, к зрителям. У меня прекрасный коллектив и я каждый день благодарю бога, что удаётся работать с замечательными людьми. Я плачу зарплату своим музыкантам и хочу, чтобы они развивались. Для музыканта важно, чтобы он развивался. Мне кажется, я либеральный руководитель. Когда ко мне приходит талантливый человек, мне хочется его проявлять. Я хочу, чтобы он проявил себя и даю ему эту возможность. Это одна из миссий моего проекта.

Я не люблю много репетировать, я люблю продуктивно репетировать. Во время репетиций создаётся своё пространство, своя атмосфера. Часто это действительно рутина. Ты не видишь в этом смысла, но когда ты с друзьями, у вас общие идеи, вы ими обменяетесь. Мне повезло, потому что у нас доверительное поле. Часто мы с ребятами начинаем играть классику, потом вставляем джазовый кусок, потом немного рока и получается классно, в этом и есть синергия.

В какой-то момент я поняла, что для меня всё слилось. Много перелётов, постоянная смена поясов, нет возможности вдохнуть и выдохнуть. Я стала на гастролях выходить в город. Нас везде действительно круто принимают. Дело в зрителях, люди которые приходят ко мне на шоу особенные. Они очень поддерживают и дают силы.

Из тех, что мне удалось посмотреть, многие города меня удивили. Я не могу сейчас выделить один город, потому что в каждом городе было здорово.

Основной акцент у меня на сцене. Мы летали в Оренбург, был прекрасный концерт. Люди сидели в масках всё выступление. Я вышла на сцену и в конце шоу заплакала. Полгода мы были на карантине и таким залпом связь. Мы были вместе со зрителями.

Были сложности, когда дети были маленькими, но это проходит. Дети не мешают твоей реализации, если у тебя есть миссия и цель. Я считаю, что мои дети уже взрослые, они личности. Я отношусь к ним с уважением, и они мне платят тем же. Они способны делать всё сами, им нужно дать эту свободу и поддерживать, развивать.

Сейчас в связи с пандемией, я стала за собой внимательно наблюдать. Я стараюсь в каждом моменте ощущать себя и получать удовольствие. Если раньше было много концертов, работы, что ты ничего не успевал. Сейчас, выходя каждый раз на сцену, я получаю большое удовольствие от синергии с музыкантами, от синергии со зрителями. Каждый момент драгоценный. Стали радовать простые вещи. Сегодня с утра мои музыканты принесли сырники на завтрак, было так прекрасно. Нужно держать на этом внимание.

За себя могу сказать, что я страдаю. Я только учусь отпускать вещи. Из сильных чувств рождаются сильные музыкальные образы. Но здесь важно уметь выходить из этого состояния. Художник может страдать, но есть и лёгкое творчество. Но в русской культуре принято страдать.

Опыт нужен, важно как ты его потом заворачиваешь, и во что он перерождается.

Для меня категория «мечта» перестала существовать, потому что для меня это просто цель. Если я что-то хочу, я точно знаю, что я дойду. Глобально я понимаю, что мечта — это просто шаги.

В детстве я была мечтательная. Я постоянно пребывала в своих иллюзиях. Мне хотелось на сцену, и мечта сбылась.

Эту татуировку я сделала после марафона. Я пробежала свой первый марафон 42 км. Мы с сыном договорилась, если пробегу, сделаю татуировку. Такой вызов был для меня, но границ нет.

Нет. «Русская Ванесса Мей» — люди думают, что это комплимент. Я к ней уважительно отношусь. Она заложила энергию и создала образ популярной классической музыки. Сейчас много таких проектов, где классику подсвечивают с другой стороны. Я была на её концерте в детстве, и тогда я услышала, как она играет под фонограмму. Но она молодец, она сделала большой вклад в дело, у неё хороший продукт.

Постоянно. Я понимаю, что ничего после меня не останется. Когда я нахожусь на сцене, это есть момент прозрения, и я понимаю, что существует только здесь и сейчас.

После Вивальди осталась музыка. Я думаю, что после нас остаются нематериальные вещи, поэтому не имеет смысла всё накапливать. Мы сейчас должны думать о более глобальных вещах.

Я хотела бы делать шоу для большей аудитории, чтобы были стадионы. Хочу показать неоклассику — это определённая миссия. Я считаю, что совершенно всё возможно.

Я не могу ничего советовать, потому что каждый путь уникален. Важно не предавать себя. Если тебе нравится, садись и делай своё дело хорошо. Если ты не знаешь, что делать, то просто делай два шага вперёд, дальше и люди появятся, и возможности. Но важно понимать, что ты берёшь ответственность на себя. Будет не так просто, но если ты считаешь, что должен идти сам, иди сам и ты придёшь.