У вас свой особенный стиль, своё настроение. Расскажите, как вы шли к этой картинке.
Да, лет 10 назад я ещё не чувствовал профессию на том уровне, на котором я работаю сейчас, но у меня на тот момент уже сложилось ощущение композиционного, прекрасного.
Сначала ты к этому стилю идёшь, и ты так жаждешь его получить, что в какой-то момент не понимаешь, что ты его уже обрёл, и становишься его заложником, и уже выйти из него не можешь никак. Это очень большая проблема, на самом деле. И я сталкивался с ней трижды. И дважды для того,
чтобы всё изменить, я кардинально менял свою творческую жизнь. Например, когда я в какой-то момент осознал, что делаю одно и то же, и я стал заложником стиля, который имеет своё конкретное определение у зрителя, я продал студию, продал вообще всё то, что в ней было, и кардинально поменял подход ко всей фотографии. Потом менял ещё раз, а потом, когда упёрся окончательно в творческий тупик, я уехал из России. Здесь, в Германии, я немного подрос, но всё равно я являюсь заложником своей композиции. Цвет, свет, настроение — всё это можно менять, а композицию поменять практически невозможно.
Я хочу меняться, но для того, чтобы меняться, наверное, мне нужен какой-то очень большой стресс, как сейчас модно говорить, «выход из зоны комфорта», так вот, в моём случае это скорее прыжок.
Условно, я бы поделил жизнь на этапы, допустим, по 10 лет. И вот, в какой-то момент,
мне уже 60, и дальше я уже ничего не поменяю: я буду жить в Италии и пить вино. К чему я приду, какая картинка будет моей последней, такой, после которой я не буду меняться? Я очень хочу отсрочить этот момент как можно дальше, чтобы осознать, что вот эта картинка стала финалом моей работы, её венцом, как бы пафосно это ни звучало.
Очень хочется, чтобы, оглядываясь назад, пролистывая галерейный каталог, в голове не возникло мысли: «Господи, последние 30 лет я делал одно и то же». Так что стиль — это клёво, но на протяжении какого-то небольшого времени.