Моё положение «на готове» с упакованным парашютом за спиной и в шлеме длилось около
двух часов. Я и мой молодой человек были первыми в очереди на прыжки. Погодные условия
менялись каждые 15 минут и, так как мы прыгали без инструкторов, нас не хотели пускать. В
эти два часа я много переосмыслила в своей жизни, тысячу раз подумала, зачем мне это, шесть
раз передумывала, но когда нам крикнули: «Первая группа-готовность 15 минут», я поняла,
что обратной дороги уже нет. Далее примерно 20 минут выпали из моей жизни, в это время я
садилась в шумный вертолёт, потом смотрела в окошко, наблюдая, как земля медленно уходит
из-под ног, а потом очнулась... Я последняя стояла на краю вертолёта, и инструктор дал команду
прыгать. На тот момент я не могла сделать уже ничего, под ногами было множество маленьких
точек, напоминающих деревья, здания, машины, а в руках зажаты две ручки от упакованного
парашюта. Я их сжимала так, будто надеялась, что если вдруг что, они меня спасут. Я не помню
тот момент, когда прыгнула, но зато помню, когда мой любимый парашют открылся! Вот
это было счастье, всё остальное было совсем не важно: что я одна лечу, и нет инструктора,
который будет руководить всем процессом, что меня может унести ветром и то, что я не смогу
приземлиться.
Я так же, как и многие юные экстремалы, поддалась искушению, прыгнув сначала «с верёвкой»,
ну а потом с парашютом. Теперь настало время вселить мужественность и уверенность в наших
читателей. Мы взяли интервью у основателей самых известных клубов Санкт-Петербурга как
раз для для тех, кто хочет прыгнуть с парашютом и «с верёвкой», почувствовав всю прелесть
свободного полёта.

Серьёзные попытки писать начались уже в старших классах, в это время появляется любовь — несчастная или счастливая. Позже в театральной академии (—Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства) это увлечение стало уже более профессионально выливаться, потому что мы переехали в Петербург. Я услышала, что в зоне Аничкова моста, где-то в радиусе километра, находится невероятная энергетическая зона, где талант и творчество человека проявляется максимально. И тут я начала писать без остановки. Но то, что я профессионал или как-то приближена к профессионалам, мне дал понять конкурс Poetfest. До этого я писала, и мне казалось, что все творческие люди вокруг, тем более актёры, однокурсники, однокурсницы, такие талантливые, такие невероятные, такие глубокие. Поэтому я думала: «Ну пишу и пишу». Потом меня по хэштегу в Инстаграме нашла Надежда Кашафутдинова, организатор Poetfestа, и пригласила прийти. Когда я шла на этот конкурс, то не имела понятия, одержу там победу, или нет. Словом, я не знала, куда иду. Чувствовала себя немного неловко, нервничала. Я прочла 3 стихотворения и сразу же получила высшую награду — жюри тут же дают мне первое место. Потом какое-то время я занимала и другие места. Так что, да, то, что я пишу профессионально, мне дал понять только Poetfest, потому что в жюри были члены Союза писателей. Меня тогда пригласил прийти на следующую встречу президент Poetfestа Евгений Всеволодович Макаров. Он пригласил меня к себе в поэтическую школу, привёл в Союз писателей. Не только меня, но и многих других молодых и талантливых поэтов, чтобы обновлялась кровь. Молодую кровь очень жаждут и ждут в Союзе писателей. Евгений Всеволодович познакомил меня с главным редактором журнала «Рог Борея», Геннадием Булиным. Геннадий рассказал мне нюансы о дурном и хорошем тоне в поэзии, какие-то чисто технические моменты, которые, как бы сильно сейчас меня ни крыла эмоция, как бы ни зашкаливали чувства, я всё равно теперь сторонним наблюдателем включаю в погоне рифм, подсчитываю слоги. Я совершенствуюсь благодаря тем учителям, которые меня окружили. Хотя, если сравнивать меня с моими коллегами, то, наверное, я пишу не так совершенно, но у меня есть хитрость — актёрское образование.

Данный вопрос актуален только для России и стран СНГ, так как десантирование выполняют менее чем на 1% аэродромов Мира. Технология десантирования актуальна для военных во всем мире, но для развлечения и обучения только тандем-прыжки. В России предлагают десантирование только потому что много списанной техники (десантных парашютов) из армии и они бесплатно достаются клубам, которые и используют их в своих целях. Я категорически против десантирования. Это устаревшая технология прыжков прошлого века.

Откроется ли? — Конечно, откроется. Развитие парашютной техники не стоит на месте, и парашюты открываются всегда! Вероятность что парашют не откроется ниже, чем вероятность, что у вас в машине откажут тормоза. Ведь, когда вы садитесь за руль, у вас же не возникает вопроса — а она затормозит?

Я не могу с уверенностью сказать, что прыжок с парашютом очень сильно привлекает новичков,
но интерес, конечно же, есть и, прежде всего интерес, неизвестного и недостижимого. Желание адреналина или познания, проверка себя или получение жизненного опыта — каждый ищет в этом что-то своё.

Мифов очень много. И каждый человек собирает свои, я постоянно и только лично работаю с каждым клиентом нашего проекта Skydive SPB и все очень подробно объясняю, вплоть до самых мелочей. Страх, как правило, один: а все ли будет хорошо, все ли откроется.
Это и есть самый популярный вопрос, ответ мой — всё будет хорошо и всё откроется!

В СНГ много заброшенных сооружений, это позволило развиться сотням команд, нигде больше в мире нет таких благодатных условий. RopeJumping, как ни печально, вырос на руинах промышленной сверхдержавы. Сейчас тематика экстрима довольно популярна. Многие уверены: если ты не попробовал что-то экстремальное, то ты — такой как все, и жизнь твоя скучна и бессмысленна. RopeJumping невероятно доступен финансово и организационно: приехал и прыгнул. Для организаторов это действительно интересный спорт, требующий светлой головы, слаженной командной работы, профессионализма и большой ответственности.
Многие прыгуны видят, чувствуют это и рвутся в помощники, некоторые остаются, не спасовав
перед трудностями, постепенно обучаются и становятся со временем членами команды.

100% безопасности не существует в природе, даже если вы лежите на диване. Понятно, что
при падении человека с высоты 30-этажного дома риски априори будут повыше, но в целом
сам принцип страховки очень надежный, в нем заложен огромный запас прочности. В подтверждение этому, в Новокузнецке с Ильинского моста, например, на штатной навеске скинули автомобиль. Снаряжение не подводит, подводит человеческий фактор. Можно сказать, что шанс человека погибнуть при прыжке — где-то 1 на 100.000. Это примерно в 4 раза менее вероятно, чем умереть от удара молнии и в 800 раз менее вероятно, чем умереть в ДТП. Но и эту вероятность можно значительно уменьшить, если внимательно подойти к выбору команды для прыжка. Львиная доля несчастных случаев приходится на команды, которые пренебрегают техникой безопасности, используют поврежденное снаряжение, допускают прыжки без касок. В
нашей команде используется только исправное снаряжение лучших производителей, у нас накоплен большой опыт разработки объектов и навесок, все ключевые моменты проверяются
дважды, до прыжков в обязательном порядке делаются тестовые прыжки, на новых или плохо
известных объектах сбрасываются тестовые грузы. Мы постоянно совершенствуем уже
существующие техники, чтобы прыжки были действительно безопасны.

Официальность команды никак не связана с безопасностью прыжков. В настоящее время не существует механизма сертификации занятий RopeJumping: в законодательстве РФ такое понятие до сих пор отсутствует и, кажется, не будет введено в ближайшее время. Если команда официально зарегистрирована, представляет себя, как юридическое лицо, это, безусловно, придает солидности, показывает, что люди, стоящие за ней настроены серьезно.

Наша команда «SayA-A-A!» одна из первых освоила ряд объектов в нашем городе и области, одной из первых организовывала прыжки с нескольких высоких известных скал. Например, 2013 году мы первыми прыгнули с популярной скалы в Греции, Закинтос. 1 октября 2014 года наша команда совершила прыжки внутрь 200-метровой пещеры “Яма Мамет” в Хорватии, и сейчас является обладателем мирового рекорда по глубине прыжков в пещеру. Часто на скалах
приходится бороться с погодными условиями, сложным рельефом местности, отсутствием
нормальных точек закрепления, сложностью с организацией безопасной траектории падения, необходимостью не одни сутки добираться пешком до места прыжков. Самым невероятным километровым отвесом для прыжков является скала Тор в Канаде, но к ее вершине нужно организовывать полноценное альпинистское восхождение.
Что касается будущих проектов, у нас есть ряд планов на ближайшие несколько лет, но мы
предпочитаем не рассказывать о них заранее, чтобы не сглазить.

Вряд ли есть что-то такое, что обязан сделать каждый. Мир слишком огромен, прекрасных
возможностей бесконечно много, и далеко не все из них подойдут каждому. RopeJumping — это одна из многочисленных возможностей взглянуть заново на свою жизнь, понять, что повседневные желания, страхи и проблемы незначительны. Первый прыжок — это шанс обновиться, начать жизнь с чистого листа, и очень многие судьбы изменяются, становятся масштабнее и смелее после первого прыжка, у нас накопилось достаточно примеров. Склонность к экстриму дремлет в каждом человеке с рождения, это тяга к первооткрывательству и изысканиям. Чтобы разбудить это чувство, чтобы вспомнить о том, что жизнь скоротечна, и мы слишком мало любим, мечтаем и наслаждаемся красотой мира, обязательно стоит прыгнуть. Взгляд на вещи с высоты птичьего полета — совсем другой.