Балет — это жизнь

«Балет» — с придыханием. «Балет» — с восторгом. Балет — вдохновение. Именно так увлечённый зритель воспринимает это танцевальное искусство.

«После долгого перерыва прошлой осенью я пришла на премьеру балета «Ромео и Джульетта». Уже в первом акте я была впечатлена, потрясена синергетическим эффектом, когда музыка, декорации, костюмы, танец сливаются воедино и заряжены мощным драматизмом. Я думала: «Боже, как вообще люди создают это?». Во втором акте я размазывала слёзы по щекам, я была там рядом со страдающим Ромео, оплакивала вместе с ним Джульетту».

«Я тоже плакал на этом спектакле», - задумчиво признаётся Алексей Шакуро, солист Челябинского государственного академического театра оперы и балета имени М.И. Глинки. И продолжает: «Для меня балет — это просто жизнь».


Оставим позади тяжёлый бархат занавеса, пройдём с Алексеем за кулисы, вдохнём особый аромат с нотами пряной канифоли и познакомимся с сутью балета. Без декораций и грима.

Герой: Алексей Шакуро, солист Челябинского государственного академического театра оперы и балета имени М.И. Глинки
Беседу вела: Светлана Симакова
Редактировала: Катрин Аполлонова

Фотограф: Антон Иванов
Продюсер и стилист фотосъёмки: Ольга Павлова
Одежда для героя предоставлена бутиком «2 капитана», г. Челябинск

Благодарим рюмочную «ФортеПьяно», г. Челябинск за дружелюбие, открытость и симпатичную локацию для фотосъёмки.
Для меня, зрителя балет начинается, как в театральной присказке, с вешалки. С чего начинается ваш балет?
Балет начинается с идеи ставить тот или иной спектакль. Идея появляется у руководства. Затем творческие дебаты с балетмейстером, с хореографами. Скорее всего, смотрят на репертуар: что уже есть, к чему мы готовимся, к какой премьере или фестивалю. Каждый год, и это мы все понимаем, зрителя нужно чем-то удивлять.
Дальше: сроки, рабочий процесс. Назначается дата премьеры и мы к ней себя готовим. Причём это могут быть разные сроки. Недавно была премьера «Дон Кихота», этот спектакль ставился больше года. Мы же карантин не берём в счёт? Зарождался он до карантина. Были репетиции, затем разводные. Собирали по лоскуткам номера. Даже что-то из прежнего спектакля брали.
Что такое «разводные»?
Репетиции такие, когда акцент не на технике, а на «кадре». В разводных мы работаем не на 100%, а просто буквально ходим по месту, вымеряем ту или иную сцену: кто где стоит, кому куда нужно отойти. Как в фильмах раскадровка. Только там сценаристы и режиссёры, а у нас балетмейстер.
А затем? Костюмы? Музыка?
Когда начинают шить костюмы я и сам толком не знаю. В пошивочном цехе заранее есть наши размеры. Мы бываем на примерках. В этот процесс я не погружался. Видимо, привык, что за две-три недели до спектакля всё готово. Я надеваю, там что-то помечают, берут на доработку. Я сосредоточен больше на роли, на движениях. Мы даже не всегда знаем, что это будет за костюм. Чуть ли не за несколько минут до генерального прогона (оркестровые репетиции — когда мы в костюмах и гриме) знакомимся с платьем. 
Зачастую нас сопровождает живая музыка или репетируем под счёт. Когда начинаются репетиции оркестра я точно не знаю. Думаю, что он параллельно с нами приступает к работе. Но они сначала отыгрывают свой материал и потом, наверное, за неделю до премьеры, мы встречаемся на сцене. В костюмах, с оркестром, со светом. И уже пытаемся вместе довести это дело до конца. 
Сколько же по времени это может продолжаться? Вся эта подготовка?
Это же потоковая история: одно заканчиваем, другое начинаем, третье продумываем. Мы всегда в танце, в сценах. Чтобы хорошо подготовить спектакль для тех, кто «живёт на сцене», нужно два-три месяца.
Каждому артисту балета нужно знать очень много. В конце прошлого сезона состоялась премьера балета «Сказки Гофмана» по мотивам литературных произведений. Вы читаете их перед тем, как погрузиться в атмосферу спектакля? Знакомитесь с исходным материалом? 
Скажу честно, я литературу мало читаю. Наверное, потому что я не хочу быть именно похожим на персонажа книги. То есть я хочу как-то через себя пропустить персонажа, по-своему почувствовать и по-своему показать его зрителю. Вообще я не очень люблю читать, для меня это мУка. У меня голова отключается, тысяча мыслей приходит о чём угодно, только не о строчках. 
Есть что-то для вас лично, для вашего внутреннего мира, что вы находите в каждой роли?
Да… Наверное, в силу моей природной скромности, в каждой роли я ценю тот пыл, который есть у моего персонажа. Его страсть. Я не очень вспыльчивый, эмоциональный человек, поэтому на сцене я стараюсь как-то себя перебороть, что-то из себя новое выжать, выдать. Тяжело бывает, но стараюсь. Добавлю, когда мы репетируем в зале, до состояния полного проживания ситуации невозможно дойти. А на сцене, когда я один на один со зрителем, — например, как в «Ромео и Джульетте», — вижу, что любимая умерла, я реально прихожу в бешенство. Проживаю кучу эмоций. Я только её в этот момент вижу, Джульетту. Будто бы я на самом деле не я, а тот персонаж, которого играю.
Артистам балета нужно не только хорошо уметь технически танцевать, но и быть драматическим актёром. Вас этому учат? Как? 
Конечно! Актёрское мастерство. Замечательный предмет. Учат. Всему. В первый год учёбы в училище — это мини-этюды. Например, показать, как лает собака. То есть мы ещё молодые, чтобы из себя что-то выжимать. И постепенно, постепенно приходим уже к каким-то отрывкам из балета, к номерам. Костюмы, причёски — образ поддерживают, работа более серьёзная. По себе скажу, что в 18 лет я выпустился очень несформированным и психологически, и физически. Всё это только в театре нарабатывается. С опытом, со спектаклями, с кучей репетиций. Только в театре. 
Какие роли вы сейчас исполняете?
В «Дон Кихоте» — Эспада. В «Анне Карениной» — Вронский. Был ещё спектакль «Ида», но его уже сняли, в нём я Вальтера танцевал. «Ромео и Джульетта» — Ромео , Гофмана в «Сказках Гофмана». Готовим несколько премьер.
Как вы пришли в профессию?
Я театральный ребёнок. У меня отец — дирижёр. Мама — помощник режиссёра. То есть вся моя семья работает в театре. Я уже маленьким коротышкой бегал по коридорам, где создавали творчество.
Потому что дома оставить четырёхлетнего ребёнка одного нельзя. Что тут было сделать? Я всё время был в театре под присмотром артистов, помощников их. С кем-то общался из труппы, кому-то помогал, кому-то мешал. Мне было лет 10, когда мама предложила заняться балетом: «Занятия будут проходить в театре, ты всё равно там всех знаешь». Я просто согласился. Не знаю, почему. Вот так я попал в балетный класс Ростовского музыкального театра.
В Ростове-на-Дону я проучился, наверное, года четыре. Отец с кем-то посоветовался, и мы поехали в Минское хореографическое училище. Меня там приняли, но не было места в интернате. А мне 14 лет. Снимать квартиру… ну, не очень. После этого мы поехали в Московскую государственная академию хореографии. И в ней просмотр прошёл успешно. Меня взяли, и место в интернате нашлось. До выпускного класса я учился там и выпустился через пять лет.
Как в балетной среде проходят выпускные экзамены или смотры? Предполагаю, что это не как в обычной школе: написал какой-то тест — экзамен сдан и путь в мир открыт.
В академии есть большой зал с огромной сценой. Выпускники на ней каждый год сдают три экзамена за три дня. Первый день — классический танец, второй день —дуэтный танец, третий день — народный сценический танец. Приходят руководители из разные театров, смотрят. После сразу могут пригласить на просмотр. Страшно нам было, очень не по себе.
Просмотр — это когда новенький, приглашённый руководителем, приходит на урок к артистам балета уже в театр и пытается всем видом доказать, показать, что он может, что он чего-то стоит. К нему присматриваются. И если чем-то зацепил, приглашают снова. Если в нём что-то видят.
Как сложилось у вас?
Меня никуда не брали! Мы ходили на просмотры два раза с моими одноклассниками. Нас не взяли в Театр Станиславского, потом в Кремлёвский театр и в детском музыкальном театре Натальи Сац тоже не получилось. 
После этого поступило предложение от челябинского театра поехать с труппой на полугодовые гастроли. Это нас ни к чему не обязывало. Мы могли поехать, выступить и, вернувшись, уволиться и пойти куда мы хотим. Но вот так пока складывается судьба, что я здесь остался и уже пятый год работаю, стараюсь. 
Каким образом вас разглядели руководство челябинского театра? 
На тот момент наш художественный руководитель Юрий Клевцов работал в Большом театре… Я не помню, он был у нас на уроке или он просто запомнил выпускников — меня и ещё пару ребят. Четверо нас было. Он предложил такой вариант, — поехать на гастроли. Мы с моим другом Туменом Санчатом согласились. Так мы оба оказались в Челябинске. Танцуем здесь. 
Драматические артисты говорят: «Мы служим в театре». А вы как говорите: «мы танцуем» или «мы служим»?
Служба — это, наверное, более такое… государственная служба, военная служба. Мы скорее… не знаю…
живём в театре. Кусочек души своей в нём оставляем. То есть это нельзя назвать службой. Это жизнь.
Вернёмся к вашей истории. Куда вы поехали на гастроли? С каким спектаклем?
Спектакль был «Любовь и страсть Иды Рубинштейн». Нас с Туменом взяли. Труппа получилась сборная: часть артистов из челябинского театра, другие — из разных городов. Мы отправились в полугодовое турне по Франции. Помимо «Болеро», были ещё «Щелкунчик», «Баядерка» и «Лебединое озеро». Я везде был задействован: 154 спектакля! Каждый день танцевали на сцене.
Мы готовились в ускоренном режиме. Например, постановка «Болеро» проходила в театре. Здесь прошла премьера. Через неделю мы улетели во Францию. Там Новый год, значит, танцуем «Щелкунчик» — этот материал был уже знаком. Турне было разбито на части: 40 спектаклей «Болеро. Любовь и страсть Иды Рубинштейн», 10 спектаклей «Щелкунчик», снова «Ида» — спектаклей 20. Потом была «Баядерка» спектаклей 5 и потом до конца, спектаклей 60, «Лебединое озеро». Мне почти не было сложно, я же с другом поехал. Мы поддерживали друг друга.
Когда вы почувствовали, что всё-таки театр в Челябинске – это ваш театр? Когда вы смогли сказать «мой театр»?
Года через два, наверное. Я столько времени провёл в ростовском театре и долго именно его называл своим театром. Когда уже здесь что-то станцевал, съездил и на гастроли с этой труппой, полюбил её, тогда, да — это «мой театр». Сейчас уже Челябинский театр оперы и балета — это мой театр.
«Полюбил труппу». Бытует такое мнение, что балет, театр — это высококонкурентная среда, в которой не может быть тёплых отношений. Как вы друг к другу относитесь? Не возникает ли чувства соперничества или зависти?
Насчёт соперничества, я считаю, что здоровая конкуренция присутствовать должна. У нас именно так. Все поддерживают друг друга на репетициях и спектаклях.
Например, один артист, допустим, танцует партию Базиля в «Дон Кихоте», а второй исполнитель этой же партии смотрит из-зза кулис. И все переживают. Это нормально! Это даже больше подстёгивает на хорошую работу. Когда коллеги дают дельные замечания — это приятно и хорошо: спину держать, руки, стопы. Я к критике очень открыт, я всегда стараюсь прислушиваться. Не всегда исправляю, но как минимум, стараюсь что-то отложить у себя в голове на следующий раз, на следующее выступление.
Я обратной связью дорожу. Сам своими выступлениями недоволен, конечно.
И коллеги, педагоги, которые танцуют дольше меня, знают глубже эту профессию (у некоторых 20 лет опыт работы в театре), когда направляют — это дорогого стоит. И ругают, и хвалят. Прислушиваюсь. Расту. Это замечают, видимо.
У меня сложилось впечатление, что вы, челябинские балетные артисты, очень тесно друг с другом общаетесь, коммуницируете, не только в рамках вашей работы, в ходе постановки спектакля, но и за её пределами. Так ли это? 
Конечно. В гости ходим. Общаемся, гуляем, помогаем друг другу. Как все люди. С балетными коллегами мы каждый день в зале — у станка, рядом. Переговариваемся постоянно, общение не прекращается. В гримёрке нас больше десяти человек. Поэтому мы, конечно, уже как родные люди. В театре вообще все коллеги — больше, чем коллеги. Мы близкие. 
Постольку вы на работе много времени проводите, у вас складываются пары внутри коллектива?
Конечно! Это нормальная практика. Моя девушка работает вместе со мной в балетной труппе. Мы познакомились сразу, как только я пришёл в театр. Мы же поехали на полугодовые гастроли. Вот в процессе поездки, совместных репетиций, постановок как-то так всё зародилось, всё случилось. Мы же были где?.. Франция, романтика и все дела.
Внутри коллектива складывается много пар. Меня это даже удивило, когда я приехал. Когда знакомился, выяснил, что половина труппы уже женаты друг на друге. Другая половина встречаются между собой. Но это не значит, что мы всегда рядом с партнёрами. У нас разные графики, репетиции. Мы, бывает, и видимся только дома вечерами. Чтобы совпадали репетиции — это, скорее, исключение.
Как родители относятся к тому, что вы стали солистом театра на Урале?
Родители, конечно, в курсе всего. Мама раньше меня узнаёт о нашем репертуаре. Я привожу родителям записи спектаклей, они смотрят.
Они всё знают о театральной жизни, поскольку сами сколько лет работают в театре. Вживую они пока не были на постановках, где я танцую. Но мне бы хотелось.
Я бы хотел, чтобы папа был дирижёром на моём спектакле. А мама в зале сидела. Вот это было бы клёво!
Я бы танцевал «Ромео». Потому что папа в ростовском театре ставил «Ромео и Джульетту» как музыкальный руководитель. Я эту музыку с детства знаю. Поэтому для первого спектакля живого выбираю его.
Вы не пожалели, выбрав балетную карьеру? 
Когда что-то не получается, начинается сожаление. И хочется всё резко бросить и уехать. Но… это так, временные трудности. Новое утро настаёт, поднимаюсь, иду на класс, работаю. 
Чем вы увлечены кроме работы?
Лето, море, шашлык, рыбалка! Был период, когда фотографией увлекался, когда я не был так плотно занят в репертуаре. У меня была физическая возможность этим заниматься. Сейчас времени совсем нет. Фотоаппарат лежит на полке, пылится. Мне нравилось фотографировать людей, портреты, образы. Уловить тень, позу, взгляд, руки…
Век артиста балетного недолог. До какого возраста можно быть солистом и танцевать заглавные партии? Есть какой-то предел? Или это очень индивидуальная история?
Наверное, да. Индивидуально для каждого. Но в среднем 20 лет стаж. А затем… люди учатся в университетах, осваивают другие профессии, специальности. Успевают и не один закончить. Несмотря на напряжённый график. В этом году я поступил в университет по специальности «Менеджмент». Я бы, наверное, двигался в сфере ресторанного бизнеса, гостиничного дела. Мне нравится готовить, и вся атмосфера гостеприимства близка. Думаю, что это возможно для меня. Главное отучиться.
Алексей, вы — молодой солист, в начале творческого пути. Как если бы всё было возможно, какие партии вы хотели бы станцевать в будущем?
Если бы всё было возможно… Я люблю характерные партии. Абдерахман в «Раймонде». Визирь в «Легендах о любви». «Спартак»! Например, Ромео играть… — это же лирика. Любовь тяжело играть. Гораздо легче играть какие-то более выпуклые эмоции: злость, свирепость. Про любовь очень тяжело.
А самая заветная роль-мечта?
Это не мечта. Это, скорее, цель. К ней можно прийти. Для меня мечта — это что-то недосягаемое. Например, увидеть мир из космоса. Увидеть всю красоту нашей планеты!